В знаменитом фильме «Молчание ягнят» героиня Джоди Фостер рассказывает о потрясении, пережитом в детстве, когда она увидела,  как  обреченно,  молчаливо идут на бойню овцы, все понимая и не сопротивляясь. Если бы ее героиня попала на занятия по хирургии в ветеринарном институте, где дежурный ведет на очередную операцию несчастную собаку! Ее уже прооперировали несколько раз. Едва животное успело оправиться от предыдущей операции, его ведут на следующую.
Надо видеть эти обреченные тоскливые глаза, сиротски поджатый хвост, от ужаса и страха собака идет несвойственной ей походкой, широко расставляя лапы, как будто скользит. Нет, она не сопротивляется, не упирается, потому что знает, что это бесполезно. Идет покорно, как овцы на бойню, только ноги ей не подчиняются.
   Каждая операция – это наркоз, а потом разрез. Ткани, естественно, сшиваются. Кто  перенес любую самую простую операцию, знает, как все потом болит. Первые два дня боли очень сильные, потом они делаются как бы приглушеннее. Через неделю операция дает о себе знать, в основном, при повышенных нагрузках, резких движениях, смехе. Дней через 10 организм приходит более-менее в норму. Это у человека, а подопытную собаку снова ведут на операцию, часто не дожидаясь и недели после предыдущей. Тех, кто пережил эти зверства, убивают током в конце семестра, они уже больше не нужны. Хотя почему я говорю »зверства»  Животные на подобное не способны, они убивают свою жертву сразу, чтобы не мучилась. Правильнее надо бы сказать «людства» – только человеку могут придти в голову такие экзекуции, как над себе подобными, так и над «братьями меньшими.»
Вот только не надо говорить о том, как же обучаться бедным студентам! Сейчас это вообще не проблема при наличии компьютеров, на которых можно смоделировать что угодно. К тому же существует огромное количество обучающих видеофильмов, муляжей, макетов.
    А для получения практики навыков достаточно сначала помогать опытным ветеринарам лечить и оперировать больных животных, а потом уже начинаешь работать самостоятельно. Кстати, именно так и обучаются многие студенты за границей. Многие из них сначала проводят операции на трупах животных, умерших естественной смертью. Затем они проводят операции под тщательным контролем врачей. И только потом приступают к самостоятельной работе. И из них получаются прекрасные специалисты. Это неудивительно – ведь какой опыт можно получить, оперируя здоровое подопытное животное? Основу практического обучения должна составлять практическая работа  в клинике. Тут вам все виды операций, даже с избытком, плюс бесценная информация в виде разнообразных клинических признаков болезней.
   Большинство людей жалуются не на безграмотность или некомпетентность медиков ли, ветеринаров ли, а на равнодушие и безразличие. Не это ли следствие того, что в годы учебы приходилось наблюдать, как заходится от боли беззащитное живое существо? Не каждому дано видеть подобное без каких-либо потерь для себя. А отсюда и расплата – полная апатия к страданиям ближнего. Разве можно, творя зло, научиться добру? Единожды убив, просто так, ради того, чтобы посмотреть, что там, внутри? Кстати, разрезать и  зашить  здоровое и проделать то же самое с больным – далеко не одно и то же. Организм при патологии ведет себя совершенно иначе, чем здоровый. Заживление, послеоперационный период протекают с осложнениями. Надо ведь не просто разрезать, но еще и выходить больного. А практика с этой точки зрения равна нулю.
    Не надо жаловаться на всеобщую черствость и бездушие! Просто они бумерангом возвращаются к нам. Переступив однажды через чужую боль и страх, переступишь и впоследствии многократно. Медики, давшие клятву Гиппократа, вспомните о замученных вами в учебных лабораториях животных. Может тогда она будет для вас что-то значить, а не останется просто набором слов. Ветеринары, истязавшие в годы учебы животных, как вы будете относиться к своим пациентам? Чем они будут отличаться от тех, загубленных?
    У каждого в душе молчат свои ягнята. Мои – те покорные замученные собаки, которых приходилось видеть на занятиях. Спустя много лет, уже работая в институте, я настолько «достала» попреками человека, ухаживающего за ними, что он разозлился и открыл все клетки. Собаки вышли из клеток и... никуда не ушли. Ходили по территории клиники, не пытаясь убежать. Куда им деться - они никому не нужны, а здесь их хотя бы кормят. Там, за забором, возможно, их ждут  не меньшие  издевательства. Эта смиренная покорность и безнадежность просто убивают, убивают морально.
    В третьем тысячелетии, в эпоху удивительных технических свершений, гуманитарная мысль заметно отстает, если мы до сих пор позволяем оправдывать использование подопытных животных для обучения студентов. Причиняя боль и страдания беззащитному, беспомощному животному, мы творим зло. Зло всегда есть зло, только зло и ничего больше. Безнравственно говорить о необходимом зле, потому что тогда этот постулат можно применить и к человеку. И да тогда будут оправданы нацистские врачи творившие эксперименты над людьми во имя прогресса, во имя медицины. Люди в их распоряжении были такими же бесправными и незащищенными, как и лабораторные животные. Какое моральное право их имеет осуждать деятель наук, прирезавший с сотню собачек во время своих научных изысков? Какое моральное право имеет их осуждать любой человек, допустивший вивисекцию?
    Животные намного беззащитнее человека, век их короток. У людей есть возможность отыграться за свое поруганное детство, животные уходят безропотно. Отнимая право на жизнь у живого существа, человек, не ставишь ли ты под сомнение свои собственные права? Может быть, зло правит бал не потому что людей слишком много.  Как говорится, в тесноте, да не в обиде. А потому,  что человек вытесняет с Земли рядом живущих животных,  своих соседей по планете. Откуда взяться человеколюбивой морали при аморальном поведении? Говоря о необходимом зле во имя науки, будь готов к тому, что кто-то  сможет оправдать зло и по отношению к тебе.